Неописанный червонец Петра I: подделка в ущерб обращению?

Отношение нумизматов к нынешним подделкам старинных монет известно – оно строго негативное. И это понятно: в основном таковые фабрикуют для продажи под видом подлинников тем, кто просто не может отличить дорогостоящий нумизматический памятник от его малоценного «братца». Результат – прибыль в кармане мошенников, сумевших «впарить» легковерному неофиту от нумизматики откровенную дребедень вместо стоящей вещи под видом «гордости коллекции».

Хотя, если честно, я не вижу дурного, если сомнительные «новоделы» редких монет кто‑то продает честно, как копии, не вводя в заблуждение покупателей. Ведь не всякий обладатель коллекции монет имеет достаточно средств, чтобы пополнить ее действительной, а не мнимой редкостью, и готов довольствоваться копией. Что же в этом плохого – особенно если качество воспроизведения подлинной монеты вполне устраивает покупателя?

Но для тех, кто занимается нумизматикой всерьез, современные копии старых монет (как бы ни были они схожи с оригиналами) интереса, как правило, не представляют.

Иное дело – подделки в ущерб обращению, изготовленные в ту пору, когда их законные «собратья» циркулировали в качестве платежного средства. Сделанные на свой страх и риск (а подделывание ходячих монет всегда и везде считалось злостным деянием и нередко вело к мучительной казни – для острастки других), эти монеты, как любые памятники прошлого, содержат в себе ценную для историка информацию о той эпохе, когда они появились на свет. Тем более что такие подделки имели немного шансов дойти до наших времен, так как их изымали из обращения и обычно переплавляли.
Именно такая монета (и теперь я в этом уверен) в этот раз оказалась передо мной на столе. Только сразу я этого не понял…

Почти настоящий

Червонец 1716 г., привезенный на экспертизу с Русского Дальнего Востока (рис. 1), был явной подделкой. Тот, кто видел подлинные червонцы 1716 г. (рис. 2), сразу заметил бы различия в моделировке портрета царя, характерные несовпадения в начертании некоторых букв (U вместо V), в проработке оперения гербового орла. Добавим сюда разные по виду геральдические щитки со змееборцем на орлиной груди (на подделке – щит испанского типа, а на подлинной монете – свойственный польскому барокко). Расхождения в начертании одинаковых букв (например, S, набивавшихся на подлинных штемпелях одним, общим для них пунсоном) и расплывчатость рельефных деталей (что бросается в глаза при разглядывании круговых надписей) позволяет утверждать, что поддельный червонец не отчеканен на монетном дворе, а отлит в разъемную форму, снятую с вылепленной (может быть, восковой?) модели. Иными словами, в точности повторить оригинал «автор» привлекшего нас экземпляра даже не пытался и ввести в заблуждение более-менее искушенного коллекционера вряд ли бы смог.

Заметим: вес монеты (3,33 г) немногим уступает норме подлинных червонцев (3,47 г) петровского времени, а металл, из которого ее сделали, – настоящее червонное золото, хотя и заниженной пробы: не 986‑й, как у дуката Священной Римской империи, и не 968‑й, как у голландских монет, широко применявшихся в России в качестве платежного средства, а примерно 950‑й, в монетной чеканке России никогда не применявшейся.

Значит, чистого золота в ней не 3,40, а 3,16 г (т. е. на 7% меньше). Попади в XVIII веке такая монета в обращение, так ее и подделкой‑то трудно было бы признать: по содержанию золота она едва уступала подлинным червонцам той поры и могла запросто, не привлекая внимания, обращаться наряду с ними. Если стоимость «законного» червонца составляла, допустим, 2 рубля,
то по факту поддельный червонец с метрологическими параметрами «нашей» монеты был бы всего на 14 копеек дешевле.

А теперь ответьте на вопрос: стали бы вы, дорогой читатель, из‑за таких денег рисковать жизнью, встав на путь преступления, потенциально грозившего смертью? Думаю, вряд ли! Но я нисколько не удивлюсь, если когда‑нибудь, допустим, узнаю, что ее отлил безвестный сибирский каторжник, чтобы (как обычно, в чьих‑то интересах) облечь в легальную форму незаконно добытое или украденное с приисков золото.

«Не простое украшенье»

О том, что монета изготовлена «не вчера», свидетельствует и то, что ее вмонтировали в привеску к незатейливо орнаментированной пластинке из тонкой биллоновой* ленты, служившей деталью матерчатого, обшитого снизу бахромой нарукавного украшения (рис. 3), очень похожего на те, какие до середины ХХ в. были присущи женскому праздничному костюму ряда народов России (астраханских татар, например).

Само украшение вместе с монетой в марте текущего года также доставили в Москву. По удивительному совпадению, ровно за неделю до этого по снимку из другого источника мне стало известно второе (парное первому) нарукавье с идентичной биллоновой накладкой, с таким же шитьем, с иным комплектом привесок-монет XVIII–XIX вв., но снабженных такими же припайками.

Вслед за этим я получил для исследования и «центральный» элемент второй «манжеты» – жетон 1739 г. на заключение мира с Османской Портой (рис. 4). Снимок второго нарукавья тогда я, к сожалению, не догадался попросить для себя. Подлинность этого жетона с весом 3,34 г из золота 980‑й пробы (еще больше по ценности, чем поддельный червонец 1716 г., близкого ходячим червонцам царствования Анны Иоанновны), каких‑либо сомнений не вызвала. Судя по ветхости тканей (натурального бархата основы и китайского шелка ленточек-застежек), глубокой патине на серебре, изломам и разрывам биллоновых накладок, оба нарукавья прослужили владелице не одно десятилетие.


Младшей в монетном наборе обеих «манжет» стал 15‑копеечник 1901 г. СПБ-АР, и как раз он, очевидно, подсказывает датировку этих этнографических памятников как комплекса. Данная констатация не означает, что монеты не переместили на них с более «возрастных» и изношенных прежде украшений народных одежд.

Из книги по истории татарского костюма** удалось почерпнуть, что родственными «нашим» нарукавьям можно считать расшитые золотыми нитями манжеты-запястья «ен калпак» крымских татарок, браслеты-обшлага из ниток жемчуга или бисера, посаженных на тканую основу. Такие манжеты имели свою самобытную историю начиная с времен Волжской Булгарии.

На гравюре из книги голландского путешественника и художника Корнелия де Бруина, побывавшего в России в царствование Петра I, на портрете астраханской татарки можно увидеть нашитые на рукава ее верхней одежды обшлага и островерхий головной убор, элементами декорировки которого и были монеты (рис. 5).

Кстати сказать, для подобных деталей убранства одежд довольно часто применяли не монеты, а похожие на них «копии» (вспомним хотя бы так называемые «мордовки»). К числу таковых вполне может быть отнесен и рассмотренный нами червонец.

Сам по себе факт подобной находки не является для науки чем‑то из ряда вон выходящим. В российских музеях достаточно полно представлены народные украшения с монетами и имитациями монет (правда, золотые среди них встречались очень редко). Но я не решился бы назвать это событие совсем рядовым. Подделки петровских червонцев 1716 г. такой разновидности, как этот, ранее мне не встречались. Хотя в целом подделок золотых петровских монет за двадцать лет экспертной практики я детально исследовал многие десятки. В музейной среде их не знают, в научных изданиях они не описаны. Даже если эта имитация была изготовлена намного позднее, чем при Петре I, описанный поддельный червонец все равно, как бы то ни было, связан с реалиями уже отдаленного прошлого. И, на мой взгляд, уже только поэтому в наши дни он достоин внимания и заботы о его сохранении со стороны отечественных нумизматов.

---

* Биллон – сплав металлов с содержанием серебра в 500 или менее промилле.  
** Суслова С.В. Татарский костюм. Историко-этнологическое исследование. Казань, 2018. С. 151–152. 

Автор:  Игорь ШИРЯКОВ, эксперт, специалист по монетам Российской империи