— Откуда берутся идеи для изображений на памятных монетах?

— Банк России задает тему, перечень монет, материал, вес. Это «печка», откоторой мы пляшем. Например, где-то год назад мы закончили работу над серией коллекционных монет «Окно в Европу». Само название оказалось очень удачным. Появился общий мотив. На монете «Выборг» в окне-арке — Выборгская крепость, на монете «Санкт-Петербург» в стилизованном окне-арке — Петропавловская крепость, суда и так далее …

— Под «Окном в Европу» традиционно понимается Петербург, а у вас в этой серии — и Выборг, и Шлиссельбург, и Петрозаводск, и Кронштадт. Это все форточки? Почему тогда Петергофа — царской отдушины нет?

— Список городов был определен Банком России. Но с нами, конечно, советовались. Выбирали города, без которых Петербург не смог бы выжить. Шлиссельбургская крепость охраняла город в дельте Невы, Петрозаводск с его заводами обеспечивал пушками, в Кронштадте создавалась армия и флот... Петергоф стратегической роли не играл, да его в 1703 году и не было.

— У вас города так изображены, что создается впечатление, что единственная ценность в них — крепости и военные заводы. Шлиссельбург — крепость, Выборг — крепость, Петрозаводск — военный завод, Петербург — и тот без изображения Петропавловки не обошелся. Это замысел такой — милитаризм воспевать?

— А вы вспомните в какое время создавался Петербург? Шла Северная война, вскоре состоялась Полтавская битва. Тогда для страны и для Петербурга это было главное, и в исторической серии мы не можем это не отражать.

— Насколько глубоко нужно знать историю, создавая монетную серию?

— В работе над серией «Окно в Европу» примерно 50 процентов времени ушло на сбор исторических материалов, работу в библиотеках, архивах. Изображая каждый город, мы старались выбрать самое характерное, то, что отражает его существование в начале XVIII века и что до сегодняшних дней осталось.

— На монете «Деяния Петра» Медный всадник попал как бы в перекрестье оптического прицела. Это что символизирует?

— Это картуш, и в то же время — лейтмотив серии, «окно» в широком понимании. А в нем, как вы могли заметить, все деяния Петра, переданные через символы.

Двуглавый орел символизирует государственность; книга, сверток, циркуль, треугольник — это развитие наук и просвещения; суда на фоне Адмиралтейства — создание флота; пушки, ядра, штыки — создание армии, способной защитить молодое государство.

— Сколько на самом деле стоит эта трехкилограммовая серебряная монета? Трудно поверить, что 200 рублей, как на ней написано…

— 200 рублей — это только номинал, а стоит она, наверно, четыре или пять тысяч долларов, но я не знаю — никогда этим не интересовался.

— В России много людей, способных купить 200 рублей за несколько тысяч долларов?

— Нет, конечно, — это эксклюзивные монеты, издающиеся небольшим тиражом для ценителей. Но параллельно с «Окнами» мы выпустили серию рублевых серебряных монет «Малые символы Петербурга» (официальное название «300-летие основания Санкт-Петербурга. — А. О.), которые доступны и не очень богатым коллекционерам, — кораблик на шпиле Адмиралтейства, ангел на шпиле Петропавловки, кони Клодта, лев на Адмиралтейской набережной, грифон на Банковском мостике (можно сказать, наш профессиональный символ), сфинксы…

— Все это рассчитано на русских коллекционеров?

— Не только, мы ориентируемся на мировой уровень.

— Но у иностранцев другой менталитет, может, им нужны другие изображения? Вы не выпускаете специальных серий на импорт?

— Мне слово «менталитет» не совсем понятно и, главное, не близко. Мы ни под кого не подстраиваемся. Монетное искусство по-хорошему консервативно и развивается на основе традиций, которые создавали наши выдающиеся медальеры — Васютинский, Соколов, Козлов …

— Можно ли по монете узнать художника?

— Я за этим никогда не гонюсь. Каждый из нас прежде всего старается раскрыть тему, а выражать себя — неблагодарная задача. Если художнику есть что сказать, это все равно проявится, хочет он того или нет. Кроме того, творчество наше — коллективное. В работе над каждой серией задействована почти вся мастерская. У нас сейчас 6 художников — Александра, Антон, Андрей, Лена, Сергей, я и два ученика. Среди нас есть скульптор, архитектор, театральный художник, дизайнер, владеющий компьютерными технологиями… Разделение труда — по наклонностям, но каждый может другого заменить. Я всеми руковожу, но и сам, конечно, рисую, особенно когда время поджимает. Создать монету быстро довольно сложно.

— Сколько времени дается на серию?

— Извечный вопрос. У нас все распланировано. Когда отступать некуда — беремся и делаем.

— Как студенты, которые готовятся к экзамену в последнюю ночь?

— Да нет, не в шалопайстве дело. Просто работы сейчас очень много.

— Как она распределяется между Петербургским и Московским Монетными дворами? В Москве ведь тоже есть художники…

— Раньше была конкурсная основа. Сейчас, в принципе, тоже конкурсная — на каждую тему Банку России представляется 2-3 эскиза разных художников.

— Не надоело вам 24 года заниматься одним и тем же? Все монеты да монеты.

— Я на Монетном дворе с 1979 года и чем только не занимался. Сначала это были значки — во времена СССР выпускалось очень много сувениров, и значки, если вы помните, тогда продавались в каждом киоске Союзпечати. У Ленинградского управления торговли был план по сувенирам. Я делал серии, посвященные космосу, пригородам Ленинграда, памятникам архитектуры, да много чего. Самая разнообразная тематика. Потом пошли медали. Я делал медаль для награждения за лучшую книгу по истории, учрежденную Анциферовским фондом. Эту работу у меня принимал Дмитрий Сергеевич Лихачев. Потом пошли монеты, но и медали остались. Наконец, мы еще работаем над государственными наградами. Например, воссоздали недавно Георгиевский крест.

— В чем же тут роль художника? Возьми крест в любом музее да штампуй копии.

— Вы ошибаетесь. В России не было двух одинаковых «георгиев», не было двух одинаковых орденов Андрея Первозванного, их изготавливали самые разные мастерские, и каждый раз конечный результат очень сильно зависел от конкретных художников. Создавая нынешний Георгиевский крест, мы изучили кресты всех мастерских, от каждой взяли лучшее и привнесли что-то свое, отражающее время.

— Где вы этому научились? Где вообще учат на монетных художников?

— Специально — нигде, нет такой специальности. Я заканчивал институт Герцена, учился в институте имени Репина, но так его и не закончил, вступил в Союз художников, пошла работа… Теперь уже поздно — я там сам преподаю и тем, кому это надо, объясняю основы монетного дела.

— Чем творчество монетного художника отличается от работы живописца? Вы же живописец по образованию, когда-то портреты, пейзажи писали.

— Почему-то считается, что у нас очень много ограничений. Но в каждом искусстве художник ограничен технологией. У гравера свои ограничения, у скульптора — свои. У нас нет цветов, в монетах используются две основные фактуры — матовая и блестящая. Но это никогда не мешало нам выражать свою мысль. Рамки не сковывают, они организуют. Изучи технологию и плавай в ней свободно. Одна из особенностей нашей технологии — возможность передавать мельчайшие детали, которые можно разглядеть только в лупу. Видите монету с Большим театром?

— Кажется, вижу.

— А лошадей видите?

— На арке, над входом?

— Да. А уздечки видите? Или вот на этой монете, с Медным всадником, зубы лошади?

— Нет.

— А они там изображены, так же как и пуговицы на мундирах в монетах, посвященных 25-летию СССР. Это сложно, этому надо учиться.

— Зачем учиться тому, что все равно никто не видит?

— Коллекционеры видят все. Они обожают рассматривать монеты в лупу. Это радость для посвященных. Мне иногда кажется, что они видят даже больше, чем я. Или это у них воображение что-то дорисовывает. И это здорово. Пусть видят. Пусть видят то, чего в моих замыслах даже не было. Это их право на творчество.

— Художники — вольные натуры. Вам не тяжело работать на предприятии, где все подчинено строжайшему режиму?

— У нас рабочий день начинается в 7.45, но это никогда меня не тяготило. Я даже в отпуске не могу позже семи просыпаться. А насчет богемы — это распространенный миф. Если художник не может организовать себя — он никогда ничего не создаст. По этому поводу я всегда вспоминаю своего учителя. Он брал лист формата А4 и, планируя свой день, весь его исписывал мелким почерком. На следующее утро доставал этот лист, выполнял все намеченное и рисовал новый график.

— Бывает у вас так, что сроки уже поджимают, а идея для монеты не рождается?

— Нет. Мы отсутствием идей не страдаем. Идей больше, чем успеваешь воплотить. Меня иногда спрашивают: вам не жалко, когда ваши идеи воруют, как вы с этим боретесь? Я говорю: да ради Бога. Своровали — мы еще придумаем!