Новости нумизматики, монетный рынок, драгоценные металлы, аналитика, эксперты
Введите название
Найти
Мужские игры в поисках счастья
Мужские игры в поисках счастья
Мужские игры в поисках счастья
Так исторически сложилось, что летом в Москве фирма «Монеты и медали», один из крупнейших устроителей нумизматических аукционов в России, предлагает нумизматам сокровища весьма демократичной ценовой категории.

Иная ситуация — осенью, когда на продажу выставляются эксклюзивные лоты, цена на которые может зашкаливать за сотни тысяч долларов.

Впрочем, истинному нумизмату дорога монета, закрывающая брешь коллекции, и при этом ее цена — далеко не самое главное.

В этом убедилась корреспондент «Золотого червонца», побывавшая на июньском аукционе.

Борьба за обладание монетами развернулась нешуточная.

Впрочем, внешне накал страстей проявлялся разве что в скороговорке ведущего, который порой едва успевал проговаривать повышение цены, — нумизматы сражались за лоты азартно, яростно, но при этом исключительно тихо.

Променад

Для нумизматов аукцион — почти праздник. Нумизматы — люди необыкновенные, сжигаемые жаждой собирания монет. Они как-то живут в миру и маскируют свой порок, стараясь казаться обычными.

И только в такие вот дни, оказываясь среди своих, не скрывают радостного блеска глаз и волнения — сейчас, сейчас разгорится борьба, и монета, выбранная в каталоге, станет частью коллекции.

Они здороваются друг с другом, пьют кофе, говорят о чем-то негромко, но их тут нет — они уже в зале, рука уже ищет табличку с номером, чтобы объявить свою цену.

Я оглядываю сегодняшнее собрание и в который раз удивляюсь — все эти люди могут позволить себе выкинуть на свое развлечение за один раз стоимость хорошей машины, к примеру.

Это не редкость, конечно. Такой публики много. Но эти — особенные.

Во-первых, среди покупателей практически нет женщин, а во-вторых, от них не пахнет дорогим парфюмом, на них нет ни шикарных часов, ни ботинок из крокодиловой кожи.

За последние годы публика аукционов значительно помолодела — пожилых совсем мало, а к людям среднего возраста все больше подтягивается молодежь.

Эти юноши похожи на мальчиков из фильмов 50‑х годов — у них нет ни пирсинга, ни накачанных мышц.

Они немножечко увальни, но взгляд — умный и малахольный, и немного маньячный — как у опытных нумизматов.

Наверное, такой взгляд появляется после первой покупки блеклого кружка за огромные деньги.

Только зачарованный юноша может сидеть 6 часов и торговать 3 копейки лохматого года за 1000 долларов вместо того, чтобы с девушками в прекрасный летний выходной как-то иначе проводить время.

Но вот променад закончен. Внимание, тишина в зале, объявлена цена первого лота…

«Налетай, не скупись»

Возможно, сказывается опыт и чутье экспертов из «Монет и медалей», составляющих каталог, а возможно, собравшиеся на аукцион нумизматы оказались невероятно жадными до монет людьми. Но вообще-то так не бывает.

На любом аукционе по предметам искусства и коллекционирования остается тьма непроданных лотов. По разным причинам — цена, качество, интерес публики, вернее, его отсутствие.

Аукцион считается очень удачным, если продано 40 % лотов.

На июньском аукционе нумизматы смели все, оставив без внимания исключительно мелочь — монетки ценой 10 долларов и разнообразные гульдены-талеры, помещенные в самом конце каталога.

Вообще-то считается, что в России эти монеты, не имеющие никакого отношения к российской истории, никому не нужны.

Но это называется «пусть будет» — прикупивши монет для коллекции, под занавес многие не удержались и польстились на талеры.

Все это походило на ажиотаж женщин, листающих каталоги с косметикой, — «хочу то, и вот это, и это, а это со скидкой надо взять обязательно».

Но женщина может остановиться, припомнив, что у нее нет столько кожи, сколько кремов в каталоге. Нумизмат остановиться не может до тех пор, пока у него есть деньги.

Если деньги нужны на монету, он как-нибудь их раздобудет и, когда ведущий замахнется, чтобы сказать «продано», не удержит руки с номером и взметнет цену, в который уже раз, понимая, что счастья в жизни не будет — до следующего аукциона как минимум, — если он уступит кому-то другому право выложить 800 долларов за медный пятак, цена на который в каталоге проставлена «$30».

На горло собственной песне

Среди нумизматов их мало, но все-таки они имеются — точно знающие грань, которую не переступят.
Это люди спокойные, по крайней мере внешне.

Выбрав в каталоге монету, они выжидают, разгорится ли борьба за нее. И если интерес к монете не очень большой, поднимают свой номер — монета куплена без борьбы.

Впрочем, если монета уж очень нужна, такой нумизмат может поднять цену — на пять долларов.

И ни в коем случае больше. Если перекупают — сразу отступится.

Вообще, чем больше цена на монету, тем выше аукционный шаг — например, если монета стоит 10 долларов, то следующая цена, которую можно назвать на торгах, — 11 долларов.

А вот если цена в каталоге 1000 долларов, следующий шаг — 1100 долларов.

По правилам, участник аукциона может назвать цену ниже установленного шага.

Но это будет его последнее участие в торгах за монету — если найдется тот, кто его перебьет, — все: монета упущена, другую цену назвать такой участник не может.

Неизвестно, была ли это случайность, или нумизматы в принципе не любят подобного поведения, но на июньском аукционе такие «урезанные» цены перебивали всегда. Ни одному игроку не досталось ни единого лота.

Кстати, в каталоге указана стартовая цена на монету, и, намечая план покупок, нумизмат может на нее ориентироваться. Но после распространения каталога участники аукциона могут посылать заочные заявки.

Таким образом, цена на монету повышается, и людей, в заочных торгах не участвовавших, может ждать неприятный сюрприз — если коллеги из регионов своими заявками подняли цену монеты в разы, тогда торг на очном аукционе начнется именно с этой цены.
Однако нумизматов не пугает и это.

Не будучи специалистом, сложно сказать, отчего они все хотят купить какой-то рубль, повышая цену до просто безумной, и отчего не хотят купить следующий лот в каталоге — точно такой же рубль, ценой в 10 раз меньше.

Ну, может, и купят, но неохотно и практически за ту цену, что была объявлена в качестве стартовой.

«Петра» скупили всего

Больше ста лотов каталога июньского аукциона были монетами петровской эпохи.

Оставив без внимания всего несколько из них, нумизматы сгребли почти все подчистую, задав резкий старт торгам за рубль 1704 года: со стартовой цены в 7650 долларов планка резко поднялась до 11 тысяч долларов, и рубль был незамедлительно продан.

Копейка 1708 года, объявленная к продаже за 60 долларов, была куплена за 240, а копейка 1713 года влетела в результате ажиотажа со 120 долларов до 850.

У одного из участников на невзрачной полушке 1720 года сдали нервы.

Вместо того чтобы спокойно перебивать цену шагом в 10 долларов с начальных 50, он нерв­но выкрикнул: «Сто!» Ну и купил в результате вожделенную полушку за 200 долларов.

В ажиотаже следующая полушка торговалась так, будто это уже самая последняя полушка на свете, — объявленная за 40 долларов, она взлетела до 280.

После полушки были полтины, и, оставив без внимания несколько лотов, нумизматы вцепились в полтину 1723 года — вместо стартовых ста долларов цена на полтину стала 1200 долларов.

Остальное, за исключением рубля 1725 года, подорожавшего во время торгов с 300 до 1100 долларов, было распродано довольно спокойно.

Торги на монеты Екатерины I, на взгляд человека разумного, прошли адекватно — на дорогие монеты цена повышалась максимум на 300–400 долларов, что по масштабам нумизматов — копейки.

А многие монеты и вовсе были куплены по цене каталога.

В относительном затишье были распроданы лоты эпохи Петра II и Анны с небольшим повышением цены и невниманием к нескольким лотам.

Хотя в каталоге было указано, что монеты редкие и сохранность хорошая, иногда даже просто отличная, участники торгов, как сговорившись, обходили вниманием такие замечательные монеты.

Обходили, чтобы дружно наброситься на некий экземпляр, даже не опубликованный в нумизматической литературе, — полтину 1736 года с ошибкой: «всросиская» — так было написано про самодержицу на рубле.

Эта аннинская полтина стоила в каталоге жалких сто долларов, а анонимный участник торгов отбил ее у товарищей за 3 тысячи 200 долларов.

Одна из самых дорогих монет аукциона — рубль Иоанна Антоновича 1741 года — с начальной ценой в 8500 долларов так спокойно ушла за эту цену, что сложилось впечатление, что такие рубли лежат в круглосуточных магазинах.

Понадобился тебе рубль Иоанна Антоновича — нет проблем, иди и бери. Правда, у нормального человека тут опять возникает ненормальный вопрос — зачем он может понадобиться?!!

Вложение денег? Несмотря на то что в монеты вкладываются и те, кто инвестирует средства, крайне сложно предсказать — какие монеты им, странным нумизматам, понадобятся через год или два.

Вот вложится кто-то в Иоанна Антоновича, а нумизматы сцепятся за грошовую копейку и не купят тот рубль, когда владельцу понадобятся средства с процентами…

Чего мелочиться…

На елизаве­тинских монетах все прошло без эксцессов — повышали цену на 700–800 долларов и покупали свои монеты нумизматы спокойно.

А на Петре III один нумизмат просто не выдержал. К тому времени уже стало ясно: почти все монеты этого периода из каталога раскуплены заочно, цена на них уже выше объявленной, и надо биться и торговаться.

А монет очень хочется, а вдруг не достанется… И тому нумизмату все это надоело.

Когда ведущий объявил полтину Петра III 1762 года ценой в сто долларов и приготовился долго и нудно повышать цену, тот самый «один нумизмат» нервно выкрикнул: «Тысяча, и покончим на этом!»
— Вы, наверное, шутите? — уточнил ведущий аукциона.

Но нумизмат не шутил. Купил свою полтину хорошей сохранности за 1000 долларов и больше не нервничал, принимал участие в дальнейших торгах спокойно.

К чести его сотоварищей надо сказать: эту тысячу перебить никто не решился — поняли, что ему очень надо.

Следующий пароксизм страсти приключился уже коллективно. На жетоне в память заключения вечного мира со Швецией Екатерины Великой.

Жетон как жетон, очень даже невзрачный, к тому же и новодел, бронза. Стоил 50 долларов. И тут нумизматы в него страшно вцепились и подняли цену за 5 минут до 550 долларов.

Понятно, достался жетон одному, а хотелось-то многим… На их счастье следующим лотом был такой же жетон, в серебре, ценою в 100 долларов. Его долго делили — всем было понятно, что третьего жетона не будет.

И на таком вот накале кому-то заочному, чей представитель сидел с телефоном, понадобилось кровь из носу добыть полтину 1791 года за 100 долларов.

Цена на нее повышалась так быстро, что представитель не успевал бормотать в мобильник: двести — наша, триста, четыреста — наша пятьсот. Шестьсот — наша…

В общем, дойдя до 1600, представитель радостно выкрикнул в трубку: «Тысяча шестьсот наша! Мы взяли!» Интонация была примерно такая, с какой в американском кино говорят сакраментальную фразу: «Мы сделали это, док…»

Монеты Павла и Александра I брали, можно сказать, «по цене производителя» — как в каталоге.

Только два павловских рубля хотелось всем сразу. Рубль 1814 года, выставленный за 120 долларов, ушел к одному из счастливчиков за 1500 долларов, а редкий, 1818 года, с начальных 550 долларов подорожал до 1400 долларов.

Честное слово, там были и другие рубли. И даже очень похожие. Но они покупались спокойно по цене каталога.

И был перерыв. И думали мы вместе с женами, пришедшими стеречь нумизматов: «Боже мой, какая суббота, уже три часа дня — пропала суббота…»

А нумизматы пили кофе и были блаженны — еще 300 лотов и три часа страсти и счастья…

Орел как орел…

Лоты Николая I торговали спокойно — повышали цену, но незначительно. На некоторые вещи и вообще не обращали внимания, будто это и не монеты, а так, ерунда.

Прорыв случился на «орле старого рисунка».
Вот какого бы рисунка ни был этот орел, нормальному человеку не придет в голову выложить 1700 долларов за то, что стоило минуту назад 250 долларов.

Нумизматам пришло. Выложили. За николаевский рубль 1850 года. С этим самым орлом.

С орлами можно играть в игру «найди 10 отличий» — рядом точно такие орлы на монетах, но этот вот — почему-то «старый».

Пообщавшись какое-то время с нумизматами, можно предположить, что надо пересчитать перья в хвосте или что-то еще в этом роде — вот такими подробностями редкие орлы и ценны…

Александра II скупили почти что спокойно. Пока не дошли до золотого пятирублевика 1877 года.

Стоил он 480 долларов, но всем казалось, что это чудовищно мало. И все предлагали все больше и больше. Допредлагались до 4 тысяч долларов.
Рядом был еще один пятирублевик.

Ну точно такой же! Абсолютно такой же и даже такого же года. Стоил 450 долларов.

Но пятирублевики участникам торгов уже надое­ли, и купили его вяло и нехотя за 500 долларов — кто-то заочный.

Из очников на тот пятирублевик никто и взглянуть не захотел — все желали исключительно первый, тот, что ушел за четыре тысячи.

Следующим странным моментом стали торги за 50 копеек Алексан­дра III.

Их было всего 3 штуки, каждая по сто долларов. Первые пятьдесят копеек ушли за 2000 долларов, вторые — за 2600, третьи — опять за 2000 долларов.

После этого редкие 50 копеек Николая II, ушедшие за 2600 при стартовой цене 800 долларов, уже никого не могли поразить.

Спокойно продавались недорогие жетоны — на воду, хлеб и «в столовые». Жетоны вегетарианских столовых скупил один человек.

Остальные жетоны его категорически не интересовали. Было весьма любопытно узнать — имеются ли у него в коллекции остальные жетоны, или же его интересуют только столовые и только вегетариан­ские…

На этом сенсации кончились. По невысокой цене были раскуплены советская мелочь и иностранные гульдены.
Гульдены были красивые, да и стоили в общем недорого — около 300 долларов.

И пришла в голову мысль — купить такой гульден, просверлить в нем дыру и носить его на цепочке. Вот только перед встречей с нумизматами такое украшение надо снимать — еще, не дай бог, линчуют за порчу сокровища…
Подписаться на новости
Раз в месяц мы присылаем вам новости на почту

Свежий номер
№ 4(65) 2023
№ 4(65) 2023
;