Новости нумизматики, монетный рынок, драгоценные металлы, аналитика, эксперты
Введите название
Найти
Деньги на продажу
Деньги на продажу
Деньги на продажу
Полцарства за медаль

Нумизматы — странные люди. Страстные в душе коллекционеры на аукционе ведут себя как холодные брокеры, а сам аукцион проходит как деловое мероприятие — быстро, четко и бесстрастно.

Каждый совершенно точно знает, зачем он сюда пришел, и глаза его не заблестят азартным блеском на другую монету, как бы хороша она ни была.

На этом аукционе перестаешь понимать цену денег — после того как разгорится борьба за какой-нибудь невзрачный серебряный кружочек и цена от тридцати тысяч долларов поднимается до сорока девяти, следующий лот кажется просто дешевкой — ну подумаешь, выставлен был за триста, ушел за семьсот. Однако кто из нормальных людей в здравом уме и твердой памяти отдаст 700 долларов за еще более невзрачный кружочек? Да и 300 никто не отдаст в здравом уме…

Некоторые из участников явились на аукцион в сопровождении жен. Был даже грудной младенец — то ли папа его приучает сызмальства разбираться в монетах, то ли маме не с кем было младенца оставить, а папу одного отпускать было нельзя. Что поразительно, младенец принимался кукситься и верещать, когда папе не доставалась монета и в торгах побеждал кто-то еще.

Почти все лоты были распроданы. Глядя на зал, все время вспоминался бессмертный образ подпольного миллионера Корейко — ну совершенно невозможно предположить, ориентируясь на внешний вид участников аукциона, что эти люди способны выложить по 20 тысяч долларов и спокойно пойти дальше. А это примерно средняя сумма, которую тратит на аукционе участник. Хотелось выйти после окончания торгов и взглянуть, на чем эти небогато одетые люди будут добираться домой — на метро или хотя бы «Мерседес» у них есть?

Шаг аукциона меняется в зависимости от суммы, за которую продается монета. Если монета стоит сто долларов, то каждое повышение цены — на 10 долларов. А если монета стоит 35 тысяч долларов, то каждое повышение — на тысячу.

Посмотрите на игрока в казино, который бросает на стол пятьсот долларов, даже если они у него не последние, — глаза горят, но взгляд при этом стеклянный, лицо бледное, жесты неврастеничные.

Человек, который на аукционе «Монет и медалей» выторговывал какой-то медный пятак, увеличивая раз за разом сумму на тысячу долларов, спокойно сидел в своем потертом костюме, нога на ногу. И только носок ноги покачивался слегка, на каждую тысячу.

Психологии их со стороны не понять. Один из участников торговался за монету, которая стоила тысячу долларов. На пустяке он сломался — за тысячу триста не стал ее брать, отступился. А потом взвинтил цену на медаль с шести до восьми тысяч и уже не отступился ни за что, всех перебил.

На аукционе была даже одна дама. Торговалась она, надо сказать, робко. И галантный ведущий даже, как бы извиняясь, заметил, что это не то место, где принято уступать дамам. Несколько монет даме досталось, однако по выражению лица было видно, что она-то, в отличие от остальных, отдает себе отчет, как красиво, полезно, с умом и большим удовольствием можно потратить тысячи долларов.

По мужским лицам никакого подобного понимания, увы, не читалось.



Этому нигде не учат

Почти триста лотов торговали два с лишним часа. Под конец взрослые дети устали. Начали шуметь и выходили курить. А потом, став счастливыми обладателями вымечтанных сокровищ (или не став), и вовсе покинули мероприятие, не дождавшись конца. До конца досидели лишь единицы, которым хотелось поторговаться за последние лоты. И неизменно бодр и свеж был бессменный ведущий аукционов «Монет и медалей», прилетающий на них из Берлина, Андрей ХААЗЕ.

С ним мы и поговорили после аукциона о том, как ему удается проворачивать все это действо в таком темпе и держать внимание холодного зала.

— Вы актер?

— Да, актер в прошлом.

— Как вам удается держать такой темп и ритм на протяжении трех часов?

— Честно говоря, никогда не задумывался об этом. Это просто привычка. В тот момент, когда я работаю, я об этом не думаю. Теперь, когда аукцион закончен, я вроде как устал…

— Сколько лет вы ведете аукционы?

— Лет 17–18.

— Как это началось?

— Это началось относительно случайно, еще в период перестройки, когда прерогатива на торговлю антиквариатом принадлежала Министерству культуры и оно решило возобновить аукционную торговлю, прекращенную в период нэпа. Так случилось, что меня пригласили. В Москве было три антикварных салона — на Смоленской набережной, на Фрунзенской набережной и на улице Димитрова, которой сейчас вернули имя Якиманки. Все эти салоны я вел как аукционист и работал через день. Потом страна изменилась, изменилась ситуация, и аукционы стали проводить частные фирмы, корпорации, да и вообще кто угодно. Тогда же случился огромный дефицит во всем, а на аукционах это все было представлено. Чем только я тогда не торговал — вплоть до обычных наших «Жигулей» шестой модели. Теперь ситуация снова изменилась, рынок таки сформировался, вся ненужная шелуха отпала. С одной стороны, работы стало меньше, а с другой — все стало культурнее и профессиональнее.

Остались крепкие фирмы, которые работают стабильно, для которых их реноме важнее прибыли. И я рад, что меня продолжают приглашать, и я с удовольствием прилетаю, потому что люблю эту работу.

— А как вы попали на эту работу? Где ей учат?

— Я закончил училище Большого театра, был артистом балета и танцевал в знаменитом ансамбле Игоря Моисеева. А артистом драматического театра стал позднее, закончив ГИТИС. Работал в Театре им. Гоголя. Не забрасывая свою первую профессию, преподавал и ставил спектакли, и поэтому сейчас в Берлине я балетмейстер, преподаю танцы, и это — моя основная профессия. Что же касается аукционов, то этому никто и нигде не учит. Люди набираются опыта самостоятельно, набивая синяки и шишки.

— Какие аукционы вам нравится проводить больше всего?

— Сейчас уже два или три года в Москве я провожу только нумизматические аукционы. Не потому, что меня не приглашают на другие. Просто остальные аукционы носят рекламный характер для фирмы и не имеют никакого отношения к реальной торговле. И таким фирмам нужно популярное лицо. Я — известный аукционист, но именно как аукционист. Я — не шоумен. Поэтому на остальные аукционы приглашают наших шоуменов — телезвезд, которые устраивают шоу, не имеющее к аукциону ни малейшего отношения.

На нумизматических аукционах происходят настоящие вещи, здесь присутствует интрига, и мне как человеку творческому это интересно. Я пытаюсь понять по глазам, по поведению в зале, насколько человек пойдет дальше, решается он, не решается, как он нервничает, как переживает, спорит, ссорится с соседом. С моего места все это видно. А на помпезных рекламных акциях этого всего нет, это скучно.

— А когда вы успеваете все это рассмотреть? Вы очень быстро ведете аукцион, считаете цифры, отпускаете шутки…

— Это опыт.

— Коллекционеры успевают понять, сколько в эту секунду стоит монета, за сколько они ее сейчас пообещали купить?..

— Успевают, но когда я вижу, что нет, то замедляю темп, но это уже профессиональный момент. Если я буду делать все это медленно, люди просто устанут, все провалится, просядет, и все забудут, для чего они пришли. Темпоритм, как это называется в театре, надо поддерживать обязательно. Все стараются идти за мной и на 90% успевают, нумизматы — молодцы!

— Ваши шутки и репризы рождаются спонтанно?

— Конечно. Я не хочу сказать, что я не пробовал домашние заготовки когда-то. Но сразу понятно, что это плоско, натужно, что я это долго репетировал перед зеркалом, и это неинтересно. Если спонтанно ничего не рождается, я молчу, вот и все. Тут надо все время помнить, что аукцион не имеет ничего общего с концертом. Это — не мой бенефис, и не я — главное лицо. К сожалению, молодые люди не учитывают этого, когда только начинают заниматься аукционами, — им очень интересно, что они на подиуме, что на них все смотрят. Ни в коем случае нельзя привлекать к себе лишнее внимание. Эти репризы, о которых вы упомянули, вещь коварная. Я очень даже на них обжигался и, видно, вовремя понял, когда надо остановиться. Не ради меня люди пришли на аукцион.

— Вы довольно быстро снимаете вещь с аукциона, не ожидая, пока кто-то ею заинтересуется. Вам не жалко труда, вложенного в подготовку аукциона, ожидания хозяина монеты? А вдруг после 30 секунд размышления на монету найдется все-таки покупатель?

— Жалко, но все дело в том, что на данную конкретную монету сегодня не пришел покупатель, вот и все. И подначивать публику бессмысленно. Все очень хорошо знают, зачем они сюда пришли. В каталогах нумизматы отмечают интересующие их монеты. Пытаться человека заставить потратить еще 8–9–20 тысяч долларов это, по меньшей мере, наивно. Человек может перешагнуть барьер, который он поставил себе, но — на ту монету, за которой он пришел.

Да, своей энергетикой можно постараться сделать так, чтобы человек, скажем, потратил не три тысячи, а четыре или пять — это реально. А заставить его потратить пусть даже 100 долларов на монету, которая его абсолютно не интересует, — это утопия, и это проверено.

— Вы проводите аукцион на актерском кураже?

— Да, обязательно. И обязательно волнуюсь перед началом. Когда я перестану волноваться, я просто перестану приходить. Я — честный человек. А человеку, который не волнуется перед началом, это неинтересно. Хотя, конечно, это волнение — не то, которое превращается в мандраж и мешает говорить, но некий приток адреналина должен быть обязательно, иначе нечего делать ни на сцене, ни на аукционе.



Продолжим наши игры

— Аукцион — это искусство или ремесло?

— Сложный вопрос… Это ремесло, в котором обязательно должен присутствовать элемент творчества. Если он не присутствует, становится скучно и неинтересно.

— Как вы оцениваете аукционы, которые ведут непрофессионалы?

— Я не всегда с этим не согласен. Например, на Сотби, как правило, аукционы проводят искусствоведы, специалисты в той области искусства, которой в данный момент торгуют. Человек должен быть в материале, он должен уметь в случае, если возникают вопросы, объяснить тему. Конечно, на Сотби это люди, которые умеют общаться с публикой, у которых внятная дикция. То есть быть артистом совсем не обязательно, это у меня так случилось. Конечно, актерская профессия очень этому помогает — нас учили говорить, держать внимание зала. Но зато я потратил время на другое — на изучение материалов, много читал. Я, конечно, не эксперт в нумизматике, но должен быть в курсе материала безусловно. Поэтому мне задолго до аукциона обязательно высылают каталоги, и я две-три недели работаю с ними — читаю литературу, задаю вопросы, звоню в Москву…

Когда я проводил аукционы, посвященные живописи, мне помогала жена — искусствовед. Она буквально натаскивала, работала со мной.

— Вы любите нумизматов?

— Конечно! Я их очень люблю. И опять же, нечего выходить на подиум, когда ненавидишь людей. А потом, они очень быстро это поймут. Единственное, чего нельзя сыграть, — я не помню, кто это сказал, но я с этим согласен: нельзя сыграть добро на сцене и в кино. Злодея сыграть проще. Сыграть доброго человека, если внутри этого нет, — практически невозможно.

— На сцене легче держать внимание. А как удержать внимание человека, который пришел торговаться за 271-й лот и пережидает 270 лотов, ерзает, переговаривается, скучает?

— Надо внимательно следить за реакцией зала. Иногда можно упустить внимание до необратимости процесса. А дальше это опять-таки вопрос ремесла. То есть я должен уметь собрать внимание публики. Рецепта нет — каждый раз это приходится делать по-разному, и я не могу сказать, что нужно кашлянуть, поправить галстук или сделать что-то еще. Я просто не знаю, слава богу, тьфу-тьфу-тьфу, как мне это удается. Я талантливый просто, наверное… (смеется. — Прим. авт.).

— А вы не учите тому, что умеете сами, молодых талантливых людей?

— Нет, зачем же мне могильщиков себе готовить? Я же трезвый человек. Я почти серьезно это говорю. Мне предлагали когда-то в Москве заняться подготовкой аукционистов. Но я рассудил таким образом, что я еще не очень старый и какое-то количество лет поработаю. Зачем же мне брать в руки лопату и копать себе могилу? Конечно, я несколько иронизирую, но доля правды в этом есть. Дело в том, что аукционов не так много. Аукционистов больше, чем аукционов. Если говорить строго, то сейчас у нас в стране, в Москве, в Санкт-Петербурге, профессионалами могут назвать себя несколько человек. Это, конечно, мое отношение к этой профессии, а я в известной степени максималист. Но когда я вижу дилетанта, который не знает, что здесь делать, мне становится неприятно и скучно на него смотреть. Так вот, я считаю, что этих нескольких человек на страну вполне достаточно, — правда, мы справимся! (смеется).

…Под конец аукциона, когда осталось всего несколько лотов и начался массовый исход нумизматов, Андрей Хаазе не стал делать вид, что ничего не происходит. Выждав секунд тридцать, он заявил, что сейчас с остальными мы «продолжим наши игры». И продолжил так, будто в зале осталось не 10–15 человек, а аншлаг. Лот со стартовой ценой 300 долларов в итоге был продан за 700, со стартовой ценой 600 долларов — за 1500 и еще один, равноценный, — за 1100 долларов.
Подписаться на новости
Раз в месяц мы присылаем вам новости на почту

Свежий номер
№ 4(65) 2023
№ 4(65) 2023
;